На третьем щите эта же девушка находилась в ремонтной мастерской. Встав на четвереньки, она протирала джетпак тряпочкой. Над её спиной развернулся слоган:

Мы создаём удобство.

— Хм, — сказал Роман. — А у этой девушки на билборде знакомое лицо.

На четвёртом билборде героиня рекламы была полностью обнажена, но грудь и низ живота прикрыты джетпаком, который она обнимала, вдобавок обхватив ногой. Лозунг пояснял:

Мы создаём любовь.

— Но на Локусе, судя по всему, нравы грубее, проще. Многие люди считают колонизацию чем-то вроде игры… Смерть здесь пусть и страшная вещь, но не окончательная, а колонист-игрок всегда может прокачать своё тело или феномы, получая преимущества перед другими колонистами-игроками.

На пятом билборде просто крупно показан джетпак. Надпись гласила:

Джинг-Пак — только высокие чувства.

А под нею стрелочка: «До базы Семьи Джинг 330 метров».

— Падение Центрального Правительства внесло коррективы, — продолжил Роман. — Правила игры усложнились, но остались правилами… игры. Поэтому мой вывод…

Роман вдруг почувствовал, как спинка сиденья отъехала назад, а лобовое стекло машины наоборот резко приблизилось к его глазам. Но так как Роман был пристёгнут, он не ударился, а отскочил назад.

Тормоза самосвала отчаянно завизжали, а его корпус словно накренился вперёд по инерции.

Слегка развернувшись боком, самосвал замер перед баррикадой из хорошо знакомых фургонов.

За баррикадой виднелись ярко-жёлтые стены домашней базы Семьи Джинг.

Из-за фургонов выступило несколько ботов Джо Венцеля с неизменными дробовиками. Их сопровождали два эйдола в боевых УниКомах, вооружённые такими внушительными пулемётами, что Роман не стал раздумывать, что делать дальше.

Схватив штурвал самосвала, он рванул его на себя, посылая машину вперёд. Эйдолы начали стрелять одновременно. Не отпуская штурвал, Роман пригнулся. Пули не просто пробили лобовое стекло, а снесли обе передние стойки кабины, отчего крыша наклонилась, чуть ли не придавив водителя.

Самосвал сильно тряхнуло, потом ещё раз — это он раскидал лёгкие фургоны. И, надеялся Роман, раздавил хотя бы парочку бота.

Прыткие эйдолы, конечно же, отпрыгнули.

Осмелев, Роман поднял голову — и резко дёрнул штурвал влево. На дороге прямо перед ним три боевых робота, выстроившись классическим порядком «треугольник», трансформировались в артиллерию. Одно попадание из такой штуки — и самосвал разорвёт на части.

Выкручивая штурвал влево, Роман свернул с дорожного полотна.

На огромной скорости самосвал пробил стену из гигантской травы, и, подпрыгнув на пригорке, на пару секунд поднялся в воздух… Отпустив штурвал, Роман закрыл лицо руками, хотя его и без этого прикрывало стекло шлема.

Сквозь пальцы он увидел, как перед кабиной вырос очередной билборд, на котором уже знакомая девушка, наряженная в бронелифчик и вооружённая Калашниковым тип «Э», парила над полем боя.

Мы создаём победу.

Пробив билборд в районе левой груди девушки, самосвал застрял в нём, балансируя как качели, то вперёд, то назад. Но долго в таком положении не продержался. Конструкция билборда надломилась под весом машины и рухнула.

Самосвал ударился передней частью о землю. Романа трясло и кидало внутри смятой кабины. Он не видел ничего, кроме обломков кабины, кусков рекламного щита с губами девушки и много-много веток, листьев и травы… Потом его резко сдавило со всех сторон — кабина сложилась гармошкой.

Последнее, что он увидел, это сообщение системы:

— / —

Неполадки в подключённом устройстве

Корпус УниКома «До-минор» уничтожен.

Все его улучшения утеряны.

То же самое сообщалось обо всех остальных частях УниКома.

Поломки сопровождались многочисленными вспышками боли во всех частях тела и тревожными сообщениями:

— —

Целостность синтетического тела нарушена

Утеряно оргмата: 503 единицы.

Утеряно оргмата: 405 единиц.

Утеряно оргмата: 302 единицы.

Утеряно оргмата: 220 единиц.

Утеряно оргмата: 109 единиц.

Утеряно оргмата: 3 единицы.

Потери остановлены.

Оргмат: 812 / 6 000.

Снижение порога целостности оболочки: –303.

Целостность оболочки: 1 542 / 2 000.

Болевые сигналы потеряли остроту. Но тот стандартный зуд, в который они превратились через десяток секунд, был нестерпимым. Именно он затмил все мысли Романа.

У него полностью отключилось зрение, а слух заполнился неясным гулом и искажёнными звуками — покалеченное тело синтезана не справлялось с восприятием реальности.

Роман не помнил, говорилось ли во время учёбы что-либо о способности синтезанов терять сознание. Кажется, это было невозможно. Оцифрованное сознание не терялось даже после смерти тела.

Роман испытал состояние, похожее на обморок. Он не только полностью потерял ощущение физических качеств своего тела, но и выпал из той череды субъективных переживаний, которое называлось сознательной жизнью.

— … не понимаю! А… Ты всё ещё не… с-с-с-с- перерождаться-тся-ца? Тогда… с-с-с-с…

Роман хотел помотать головой, чтобы вытрясти из ушей то, что мешало ему ясно слышать. Но голова едва повиновалась. Зрение тоже было расплывчатым, словно он смотрел на небо, лёжа на дне грязной лужи.

— … я. Но заметила, что это наш самосвал! Тут я догадалась, что это ты… с-с-с-с-с. Ты зачем приехал?

Несмотря на все искажения, Роман узнал голос Юнь Джинг.

— Я тебе книжки привёз… — сказал он, пугаясь того, как смешно звучал его голос. В нём что-то булькало и свистело, как внутри котелка алхимика, в котором варилось зелье.

— Угу. Только мне не до книжек, сам видишь.

Роман попробовал оглянуться. Зрение слегка улучшилось, хотя некоторые части картинки «плыли», искажая пропорции предметов.

Роман обнаружил, что лежал на земле, среди обломков самосвала и билборда. Кусок щита с лицом девушки воткнулся в землю напротив. Роман вдруг именно сейчас понял, что героиня рекламы напоминала Юнь.

— Сколько я тут пролежал? — спросил он у девушки с билборда.

— Секунд тридцать, — ответила девушка откуда-то издалека.